Иллюзии «Скорпионов» - Страница 76

— Никогда не слышал ничего более омерзительного, Нильс! Да что этот негодяй себе позволяет? Да я сам полечу туда и грохну его! Боже милосердный, твоя дочь умирает, а ее мать уже больше двадцати лет живет под страхом смерти! Можешь уже считать его покойником, старина.

— Это не выход, генерал, поверь мне. Убийство сделает его великомучеником в глазах преданных сторонников, этих оголтелых фанатиков. Они немедленно заподозрят его жену, потому что ходят слухи о том, что она ненавидит его и боится. И тогда они уж точно устроят этот «несчастный случай», о котором он твердил все эти годы.

— А не думаешь ли ты, что, если она убежит с тобой, он будет охотиться за вами обоими?

— Сильно сомневаюсь в этом, мой друг. Наш ребенок умрет, и опасность публичного скандала для него исчезнет. Жена может потихоньку оставить могущественного политика, и это не такая уж большая сенсация. Однако тот факт, что человек на протяжении двадцати лет считал ребенка своим, а он на самом деле не был его, — вот это действительно сенсация. Если его один раз точно обманули, то сколько раз вообще обманывали? Вот это для него очень опасно.

— Ладно, оставим вопрос о его устранении. Чем я могу помочь тебе?

— Мне сегодня к вечеру нужен безупречно сделанный паспорт, желательно не американский.

— Ты не шутишь? — Голос генерала звучал доброжелательно и заботливо. — Зачем он тебе?

— Частично из-за твоих опасений, что он будет охотиться за нами. Ведь он сможет проследить нас с помощью компьютерных данных в международных аэропортах, хотя я сомневаюсь, что он станет этим заниматься. Но главным образом паспорт нужен мне потому, что я собираюсь приобрести кое-какую недвижимость, так что если это и попадет в газеты, то там будет фигурировать другое имя.

— Ясно! Какой бы ты хотел иметь паспорт?

— Понимаешь, я несколько лет провел в Аргентине и бегло говорю по-испански. Так что, я думаю, пусть будет аргентинский.

— Нет проблем. Мы скопировали клише для изготовления паспортов двадцати восьми стран, у меня лучшие художники-граверы. Ты уже выбрал имя и дату рождения?

— Да, выбрал. Я знал человека, который давным-давно бесследно исчез. Полковник Алехандро Шрайбер-Кортес.

— Продиктуй по буквам, Нильс. Ван Ностранд продиктовал по памяти имя, дату и место рождения.

— Что еще нужно?

— Цвет глаз и волос, а также фотографию, сделанную в течение пяти последних лет.

— К полудню я все пришлю тебе с посыльным... Понимаешь, генерал, я мог бы, конечно, обратиться к госсекретарю Брюсу, но он не совсем разбирается в этих делах...

— Да этот осел смыслит в наших делах не больше, чем в хорошеньких шлюхах. А этот шпак из ЦРУ и фотографию-то не сможет сделать нормальную! Хочешь, приезжай к нам, и мои ребята сделают из тебя другого человека. Покрасят волосы, вставят контактные линзы...

— Прости, дружище, но мы с тобой несколько раз обсуждали подобные вопросы, и ты даже назвал мне имена нескольких своих специалистов, не значащихся в штате. Помнишь?

— Помню ли я? — Генерал рассмеялся. — Это было у тебя дома? Визиты к тебе с трудом сохраняются в памяти.

— Один из этих специалистов придет ко мне через час. Человек по имени Кроу.

— "Птаха"? Он просто волшебник... Передай ему, чтобы принес фотографии прямо мне, а об остальном я сам позабочусь. Это самое малое, что я могу сделать для тебя, старина.

Последний звонок ван Ностранд сделал министру обороны, высокоинтеллигентному, сугубо гражданскому человеку, занявшемуся не своей работой, что он начал осознавать уже спустя пять месяцев после вступления в должность. Прежде он с блеском трудился в сфере частного предпринимательства, поднявшись до должности директора-распорядителя третьей по величине корпорации Америки, но теперь оказался совершенно не на месте среди рьяных и прожорливых пентагоновских генералов и адмиралов. Министр обороны чувствовал себя очень неуютно в мире, где ведомости дохода и расхода были бесполезны, да и вообще не существовали, а ажиотаж вокруг военных закупок напоминал конец света. Министр обороны был мастером по улаживанию конфликтов в привычной для него среде корпоративного правления фирм, но терялся в условиях жесточайшей конкуренции различных служб за право на военные поставки.

— Они просто ненасытные! — сказал как-то по секрету министр обороны своему другу ван Ностранду, бесплатно оказывающему услуги правительству. — И каждый раз, когда я поднимаю вопрос о сокращении бюджета, они суют мне сотни проектов, половину из которых я вообще не понимаю, и кричат в один голос, что, если они не получат того, что хотят, наступит крах всех вооруженных сил.

— Вам надо быть построже с ними, господин министр. Конечно, раньше вы оперировали не такими громадными суммами...

— Это так, — сказал тогда ван Ностранду его гость за коньяком, — но, если мои приказания не выполнялись, у меня всегда имелась возможность уволить того или иного служащего... А этих сукиных сынов я не могу уволить! А, кроме того, я не люблю конфронтации.

— Тогда пусть с ними воюют ваши гражданские помощники.

— Это просто глупо. Люди, подобные мне, приходят и уходят, а всякие правительственные бюрократические структуры остаются. А откуда у них все эти надбавки в жалованью, откуда все эти полеты на военных самолетах на курорты Карибского моря? Можете не утруждать себя ответом, я все это прекрасно знаю.

— Что же тогда делать?

— Ситуация невыносимая, особенно для такого человека, как я... да думаю, что даже и для такого, как вы. Подожду еще месяца три-четыре, а потом подам в отставку по личным мотивам.